понедельник, 16 ноября 2015
Когда что-либо становится странным, здравый смысл уже ни к чему (с)
29.09.2015 в 14:32
Пишет ебипетский бох ебипетских ебиптян:Что ты ломаешься?
Женщина, около 80 лет, в платье "под зебру", с крупными серьгами в ушах и ярким алым маникюром разговаривает по телефону у входа в "Буланжери":
— Вера, серьезно, я тебя не понимаю. Что ты ломаешься? Внуки довезут тебя до поезда, занесут в вагон, выгрузят на полку, ты потрясешься немного, а уже утром мы с девчонками перегрузим тебя в комфортное такси и доставим на место. Что ты говоришь? Какие годы? Не поняла. Не те годы? Для чего не те годы? Тебе даже вставать не надо, Вера. Тебя взяли, перенесли, положили, снова взяли, перенесли, положили. Из рук в руки, из рук в руки, и ты уже не там, а тут. Твоя задача, Вера, очень проста — лежать, пить шампанское и изредка подавать другим клячам сигналы, что ты ещё жива и хочешь добавки.
URL записиЖенщина, около 80 лет, в платье "под зебру", с крупными серьгами в ушах и ярким алым маникюром разговаривает по телефону у входа в "Буланжери":
— Вера, серьезно, я тебя не понимаю. Что ты ломаешься? Внуки довезут тебя до поезда, занесут в вагон, выгрузят на полку, ты потрясешься немного, а уже утром мы с девчонками перегрузим тебя в комфортное такси и доставим на место. Что ты говоришь? Какие годы? Не поняла. Не те годы? Для чего не те годы? Тебе даже вставать не надо, Вера. Тебя взяли, перенесли, положили, снова взяли, перенесли, положили. Из рук в руки, из рук в руки, и ты уже не там, а тут. Твоя задача, Вера, очень проста — лежать, пить шампанское и изредка подавать другим клячам сигналы, что ты ещё жива и хочешь добавки.
понедельник, 16 февраля 2015
Когда что-либо становится странным, здравый смысл уже ни к чему (с)
Странное понятие: родственники. Ты можешь не общаться и не видеться с ними годами, десятилетиями. Но когда они пишут впервые за этот долгий срок, а ты впервые пишешь им, кажется, что вы только вчера сидели все вместе за одним столом; тётя смешно жмурилась от света лампы, сестры источали приятный аромат мыла, а дядя строго поправлял твою осанку.
Я хотела бы, чтобы это было именно так, каждый раз, но этого не будет. И дело даже не в невозможности встречи. Просто все мы изменились. Я изменилась. Я уже не та девочка, которую будут весело щекотать и обнимать крепко-крепко, целовать на ночь и по-матерински укрывать идеально выглаженным одеялом. Я забитая собака, которая уже и не помнит, какие они - крепкие объятия и тёплые разговоры. Я очень боюсь, что не сумею ответить им такой же нежностью.
Пугает и то, что, хоть каждое их сообщение и отдаётся волнением в груди, оно быстро стихает, оставляя прежнюю усталость от жизни. Мне кажется, никакие объятия не смогут пробудить во мне забытое умение радоваться всякой фигне. Это нормально в среде, которая меня воспитала; но та, настоящая семья придёт в ужас от того, насколько же я мертва изнутри.
У них там жизнь, взаимопомощь, неугасающий очаг простой человеческой любви, которая мне когда-то была точно так же доступна, а теперь непонятна.
Пугает и то, что, скорее всего, я посмотрю на эту идиллию со стороны и, непременно почувствовав себя неисправимым чужаком, йотуном среди асгардцев, поплетусь обратно в свой адище, который меня взрастил и воспитал. Грязной вороне не место среди райских птиц, так ведь? Как её ни отмывай, она останется чернопёрой.
И я люблю их, но как-то издалека. Люблю свои воспоминания о них, ибо, по сути, кроме этого у меня ничего и нет. Болезненно люблю, прячу в самом тайном местечке души, чтобы никто не заметил, не забрал. Как только начинаешь любить в открытую - обязательно забирают. Или уходят. Это всегда.
Мне кажется, я и двух дней там не выдержу. Вот что по-настоящему страшно.
Собрать денег и узелок с пожитками на деле не так сложно. Сложнее понять, зачем это нужно и что это принесёт. Я не хочу видом своей израненной до тошнотворности душоночки приносить боль и страдания людям, которых, как мне кажется, я люблю, и которые, уверена, задействуют все свои силы, чтобы меня спасти.
Любить хорошо издалека, когда никому не мешаешь. Когда не приносишь боль. Они и так переживают чрезмерно, что же с ними случится при более тесном контакте? Изломанная девушка, патологично похожая на покойную мать, в отличие от оной, озлоблена на весь мир, напугана миром до невроза, так крепко усвоившая урок, что никому не нужна, что не позволяет себе помочь.
воскресенье, 15 февраля 2015
Когда что-либо становится странным, здравый смысл уже ни к чему (с)
Перебрались со Снайпером обратно в бывшую комнату, так полюбившуюся ему летом четырнадцатого, полюбившуюся благодаря окну у изножья кровати, из которого зимой не видно ничего, кроме серой бетонной стены. Летом же не видно самой стены из-за буйства зелени.
Да в общем-то, до лета пятнадцатого не так уж много осталось. И снова будет буйство красок, и наверняка Снайпер снова начнёт стрелять по мнимым мишеням. Если не начнёт, я сойду с ума, наверное.
Шутка ли, по возвращении у меня совершенно перестали болеть суставы. Остаётся развести руками и сделать вывод, что та комната действительно пожирала меня. Как я и догадывалась.
Мне слишком, слишком одиноко и страшно, хотя снаружи этого не видно. Даже Снайперу не удаётся меня растормошить. Хорошо хоть, он не обижается, что я так флегматично реагирую на его попытки.
Я устала. Устала от этого дома, этих комнат в этом доме, этих людей в этих комнатах. Мне надоело это настолько, что беспрестанно хочется блевать. Блевать и плакать. И размазывать блевотину вместе со слезами по этим остопизденевшим мне стенам. Я понимаю, что дом, по сути, совершенно не виноват в причинах моей ненависти к нему, виноваты люди, которые в нём обитают, и я в их числе. Дом и сам ненавидит нас за то, что мы делаем, с ним и друг с другом.
Мы все зашли уже настолько далеко, что складывается впечатление - конец всему положит только всеобъятный пожар, в котором и мы, и дом, сгинем, исчезнем, очистимся. Этакий священный, праведный огонь. Ибо мы подошли к самой грани. И назад идти никто не умеет (а если хоть один из нас - я имею в виду себя - и смог бы уйти, остальных за собой потянуть нет ни сил, ни уже желания), а вперёд - только обрыв, и дело осталось за малым, на самом деле. Каждый из нас думает, что времени много, что, может, есть ещё шансы прикоснуться к Синей птице, которая-то и выведет нас всех на Тропу, но нихуя это не так. Кто-то обязательно сорвётся вниз, я не сомневаюсь в этом, я почти даже знаю кто это, я практически слышу шорох предательского гравия под его ногой. И хуже всего, что все мы уже настолько смирились, что когда это случится, оставшиеся у обрыва лишь апатично будут смотреть вниз вслед сорвавшемуся, а потом и сами потихоньку сползут - сначала крыша, а потом всё остальное.
Последнее время мне слишком часто приходит в голову мысль, что у меня чересчур мало времени. О чём или на что мне это время? На подготовку к чему-то существенному? Или до конца моего существования? На это ответа нет. Но внутри меня происходят изменения. Я стала слишком жалостливая - могу расплакаться даже при просмотре дурацкой комедии. И мне стало не о чем разговаривать с людьми, даже с самыми близкими. Они говорят, а внутри у меня пустота, почти ничего не чувствую. О себе же говорить не хочется совершенно, я много лет слишком много говорила о себе, искренне удивляясь, что при таком количестве нытья, исходящем от меня, мне так до сих пор никто не врезал по-хорошему в челюсть, чтобы навсегда выбить эту дурь из мозгов. Некому, да и вряд ли поможет.
понедельник, 26 января 2015
Когда что-либо становится странным, здравый смысл уже ни к чему (с)
Снайпер сетует, что я стала слишком часто слушать Gorillaz, не так, как я обычно слушаю хорошие песни. Ты, говорит, фетишизируешь их, особенно этого немытого сатаниста. И дуется. Говорит, он осёл. Ревнует, видать. Думаю, не стоит ему говорить, что иногда я задумываюсь о Мёрдоке как об эмм интересной личности. Пожалуй, чтобы задумываться о нём как-нибудь по-другому, более плотно, нужно быть никем иным, как 2D. Ну или Нудл, на крайняк, но это уже извращение.
Снайпера я люблю. Об этом ему тоже не стоит говорить, кстати. Начинёт промазывать. Он хорош в стрельбе и постели, у него шикарное чувство юмора, неплохой стиль и вздрочные волосы. А на движения его рук я смотрела бы вечность. Но вот иногда он как-то наскучивает. В какой-то редкий момент становится слишком обыкновенным и понятным, и тогда хочешь порцию адского говнеца, опасного оскала, колких фразочек и болючих мучений из-за притягательной аморальности объекта. Обо всём этом снайперу вовсе не обязательно знать, так-то.
Пришла в голову изумительно-роскошная идея для маленького, но вполне прибыльного бизнеса. За одну ночь успела разработать концепцию и дизайн, а в мыслях уже прокрутила злоебучие мелочи вплоть до авторской этикетки. Спустя короткий промежуток времени в голову (туда же, откуда эта идея и вылезла), пробралась мысль, что я всё равно никогда не перешагну свою лень, а значит, и дело это с истоков обречено на провал. Увы.
Ну и поддержка, конечно. Её отсутствие. Палка в пятом колесе.
В этом доме с его обитателями даже начинать не стоит.
вторник, 20 января 2015
Когда что-либо становится странным, здравый смысл уже ни к чему (с)
Ебучее полумёртвое состояние, спала бы вечно, а лень настолько, что, порой тянешь до последнего, прежде чем пойти на толчок. Если бы я была уверена на сто процентов, можно было бы сказать, что я чем-то смертельно больна - настолько тотальна моя хроническая усталость. Два дня пидоришь на работе, два дня тупо лежишь, поход в магазин кажется восхождением на Ай-Петри.
Снайпер говорит, что лето обязательно вдохнёт новые силы, но с каждым ебучим днём мне в это верится всё меньше. И если раньше хотя бы в голове роились миллиарды идей и желаний, то сейчас - только пульсирующая давящая пустота, вакуум, заполненный сухим скрипучим песком, болезненно трущимся о стенки черепной коробки.
Возможно, когда-нибудь это пройдёт, и я буду безумно сожалеть об этих бесполезно прожитых месяцах, но сейчас это последнее, что меня интересует.
С остервенением, смехом и ужасом думаю о том, что если бы не эта хроническая лень, сколько всего крутого я могла бы сделать. Если я доживу до тридцати, мне и правда будет бесконечно больно за бесполезно прожитые годы, классика.
четверг, 15 января 2015
Когда что-либо становится странным, здравый смысл уже ни к чему (с)
Мы до сих пор не знаем друг друга и плевать хотели на это, но сраных пять лет я проживаю её дни вместе с ней, будто смотрю мрачнейший сериал за всю историю кинематографа. Смерть её отчима с размаху въебала по мозгам, и теперь хочется молча нахуяриться в щепки. У людей слишком часто умирают их люди, если помнить об этом всегда, можно быстро свихнуться или достичь определённой степени мудрости; если регулярно об этом забывать, тебе всё равно напомнят, рано или поздно, но напомнят надолго.
Крепче держись у руля, Лай.
Когда что-либо становится странным, здравый смысл уже ни к чему (с)
Глаза давят на мозг, будто их накачали из шприца рыбьей слизью, давят на мозг, и он отвечает тупой болью, циферблат на дисплее ехидничает, что ложиться спать нужно было часа на четыре раньше, как бы умудриться притащить свою задницу в паспортный стол, сраный референдум, заставляет меня таскаться со своей задницей по оплотам бюрократии, сколько я за всю жизнь не таскалась.
Снайпер солидарен с циферблатом, хоть и не ехидничает. Надо было ложиться, говорит он сонно, а сейчас что? Весь день насмарку и настроение к чертям. Хоть вообще не ложись или просто забей. На бюрократию, клерков с постными лицами, на мелочь для маршрутки, на всю эту официальную бесполезную хуйню для скота.
Его рогатка покоится под подушкой как рудиментарный придаток двадцать третьего лета, рогатка, с убийственным треском перестрелявшая десятки бессонных ночей, теперь лежит без надобности, ибо ночи стали совсем другими - холодными, колючими и отвратительными.
Снайпер говорит, что не хочет больше стрелять, по крайней мере, пока. Не во что и нечем. Его очки уже несколько месяцев валяются на пыльной полке, а бандана скомкана в сумке с прочим барахлом и вышедшими из строя снарядами. Иногда я тайком вытираю пыль со стёкол очков, но по-моему, он об этом знает. Оба мы не особенно умело делаем вид, будто нам всё равно, будто анабиоз не только с нами, со всем миром, Вселенной, если можно вообще об этом заикаться. Люди на площади города, случайные горожане, застрявшие на холодных потускневших улицах - просто бумажные декорации, театр теней, новое изобретение мэрии, созданное, чтобы откуда-нибудь сверху или со стороны город не выглядел заброшенным. Настоящие же горожане все, поголовно греют жопы у духовок и батарей. Когда об этом думаешь, как-то легче относиться к собственной бездеятельности.
Зима - отличное оправдание лени. Наряду с хроническими болями в суставах.
воскресенье, 11 мая 2014
Когда что-либо становится странным, здравый смысл уже ни к чему (с)
Думаешь о том, как заснуть, просыпаешься с мыслями "как бы не сдохнуть".
Иногда чертовски хочется удалить к ебаной матери добрую кучу людей из френд-листа. Потому что единственное, что сейчас между нами - банальнейшее общее прошлое. Насыщенное или ненасыщенное - вовсе не имеет значения, но факт в том, что в данный момент нас всех ничего, кроме редких пустословных переписок, не связывает.
А удалять все же как-то неловко, ибо раньше все-таки связывало.
Джва года назад я была готова очертя голову рваться с работы, чтобы успеть купить чаю, печенья и табака для кальяна; чтобы несколько сраных часов смотреть идиотские смишнявочки из интернета в компании маленьких друзей.
Сейчас эти друзья подросли и отрастили бороды, а ты смотришь так на них из-под своей неряшливой ширмы замкнутости и понимаешь, что эта борода, видимо, стала ощутимой преградой вашему дальнейшему ламповому общению.
Трогаешь свое лицо и с ужасом чувствуешь, что оно тоже сплошь обрасло густой бородой.
среда, 30 октября 2013
Когда что-либо становится странным, здравый смысл уже ни к чему (с)
Мне тут подумалось, что я хотела бы открыть небольшой бар, где я была бы барменом. В черном кожаном корсете, с сиськами наружу, с ярко-красной помадой и высоким хвостом. Таскала бы тяжелые кружки с пенным пивом по пять штук в каждой руке, подавала бы жирным бородатым мужикам. Никого из гостей не наёбывала бы, а если гость хамит, просто отказывалась обслуживать. В охране бы у меня стояли две бабы-спортсменки, две накачанные мужикоподобные бабы. Были бы два официанта-близнеца, высокие и худые, в жилетках и с бабочками. Повар был бы челкастым мизантропом, в которого я была бы тайно влюблена. А администратор - вечно накуренный гей. В баре было бы много книг на стеллажах. И гости у нас были бы очень странные.
понедельник, 07 мая 2012
Когда что-либо становится странным, здравый смысл уже ни к чему (с)
Я покидаю этот дневник.
На время.
Навсегда.
Не знаю.
Концентрация боли здесь слишком высока, чтобы я могла выдержать.
Плывите.
До свидания.
суббота, 11 февраля 2012
Когда что-либо становится странным, здравый смысл уже ни к чему (с)
Впервые за всю свою никчёмную жизнь прокалывала человеку ухо.
Сама была инициатором. Не страшно.
Точила иглу о серную полоску спичечного коробка.
Как игловые героинщики, лол.
И откуда у меня это...
Всё-таки чтиво, на первый взгляд, бесполезных книг
может пригодиться.
Главное - уметь впитывать из этих самых книг.
И знаете... такая глупая манипуляция
позволила мне понять и,
что самое главное,
прочувствовать,
что я умею делать всякие разные вещи,
о которых ранее и понятия не имела.
Это, знаете ли
как-то
обнадёживает.
И почему-то на многое.
Сама была инициатором. Не страшно.
Точила иглу о серную полоску спичечного коробка.
Как игловые героинщики, лол.
И откуда у меня это...
Всё-таки чтиво, на первый взгляд, бесполезных книг
может пригодиться.
Главное - уметь впитывать из этих самых книг.
И знаете... такая глупая манипуляция
позволила мне понять и,
что самое главное,
прочувствовать,
что я умею делать всякие разные вещи,
о которых ранее и понятия не имела.
Это, знаете ли
как-то
обнадёживает.
И почему-то на многое.
суббота, 28 января 2012
Когда что-либо становится странным, здравый смысл уже ни к чему (с)
В детстве мне слишком часто говорили:
"Не хмурься".
"Не хмурься, будешь казаться старой".
"Не хмурься, тебе не идёт".
"Когда ты хмуришься, то выглядишь злой".
Хм.
Друзья мои.
Знаете, что находится в этой чёрточке,
что разделяет вертикально мои глаза?
Вся моя жизнь.
Боль, мысли.
Мысли.
Мысли.
Мне скоро 21, а эта чёрточка так сильно въелась в кожу.
Никаким лифтингам не по зубам.
Мысли.
Мысли.
Мои мысли.
Заткнитесь, чёрт бы вас побрал, это моё.
"Не хмурься".
"Не хмурься, будешь казаться старой".
"Не хмурься, тебе не идёт".
"Когда ты хмуришься, то выглядишь злой".
Хм.
Друзья мои.
Знаете, что находится в этой чёрточке,
что разделяет вертикально мои глаза?
Вся моя жизнь.
Боль, мысли.
Мысли.
Мысли.
Мне скоро 21, а эта чёрточка так сильно въелась в кожу.
Никаким лифтингам не по зубам.
Мысли.
Мысли.
Мои мысли.
Заткнитесь, чёрт бы вас побрал, это моё.
понедельник, 23 января 2012
Когда что-либо становится странным, здравый смысл уже ни к чему (с)
Интересно, вы много теряете
когда пишете такие сухие сообщения?
Это лаконичность?
Экономия времени?
Экономия эмоций?
Я не понимаю этого,
хотя, наверное, хотелось бы понять.
Видимо, быть "сухарём" действительно полезно для психики.
когда пишете такие сухие сообщения?
Это лаконичность?
Экономия времени?
Экономия эмоций?
Я не понимаю этого,
хотя, наверное, хотелось бы понять.
Видимо, быть "сухарём" действительно полезно для психики.
пятница, 20 января 2012
Когда что-либо становится странным, здравый смысл уже ни к чему (с)
Люди любят общаться друг с другом.
О да. Даже если они отрицают это.
А ещё они любят привязываться друг к другу.
И потом ревновать и придумывать себе всякие басни.
Будто кто-то им принадлежит.
Нет, не так.
Люди любят принадлежать кому-то.
При этом надеясь, что это взаимно.
Но когда отмести все эти предрассудки
можно легко понять
что каждый из нас
никому ничего не должен.
Тогда и общаться, вроде как, проще.
Прощать проще.
Не требовать проще.
И
забывать
тоже проще.
О да. Даже если они отрицают это.
А ещё они любят привязываться друг к другу.
И потом ревновать и придумывать себе всякие басни.
Будто кто-то им принадлежит.
Нет, не так.
Люди любят принадлежать кому-то.
При этом надеясь, что это взаимно.
Но когда отмести все эти предрассудки
можно легко понять
что каждый из нас
никому ничего не должен.
Тогда и общаться, вроде как, проще.
Прощать проще.
Не требовать проще.
И
забывать
тоже проще.
четверг, 19 января 2012
Когда что-либо становится странным, здравый смысл уже ни к чему (с)
Одна сигарета -
ровно столько скачивается альбом Placebo.
И пить кофе в поллитровых количествах,
наверное, совсем не труЪ,
да и мне как-то всё равно.
У нас зима тут.
Я просила у Всевышнего снега
а он прислал мне пародию на сугробы.
Ну, дарёному коню...
Тем более, от Всевышнего.
За моим окном полуповаленное дерево.
Оно выглядит так, будто его присыпали сахарной пудрой.
Но пудра оказалась краденая, поэтому на количестве поскупились.
Никакого зимнего восторга.
(хотя, блин, холодно, кофе слишком быстро стынет)
Говорят, во внешнем мире Крещение.
В моём - ничего.
Ну то есть, совсем ничего.
Какое-то нездоровое спокойствие.
У меня, блин, куча проблем
а я тут спокойна.
Слишком спокойные люди вызывают подозрение.
Вот и я настораживаю саму себя.
Ещё я стала вновь писать.
Правда, такую ерунду
что лучше бы не писала.
-_-
ровно столько скачивается альбом Placebo.
И пить кофе в поллитровых количествах,
наверное, совсем не труЪ,
да и мне как-то всё равно.
У нас зима тут.
Я просила у Всевышнего снега
а он прислал мне пародию на сугробы.
Ну, дарёному коню...
Тем более, от Всевышнего.
За моим окном полуповаленное дерево.
Оно выглядит так, будто его присыпали сахарной пудрой.
Но пудра оказалась краденая, поэтому на количестве поскупились.
Никакого зимнего восторга.
(хотя, блин, холодно, кофе слишком быстро стынет)
Говорят, во внешнем мире Крещение.
В моём - ничего.
Ну то есть, совсем ничего.
Какое-то нездоровое спокойствие.
У меня, блин, куча проблем
а я тут спокойна.
Слишком спокойные люди вызывают подозрение.
Вот и я настораживаю саму себя.
Ещё я стала вновь писать.
Правда, такую ерунду
что лучше бы не писала.
-_-
четверг, 22 декабря 2011
Когда что-либо становится странным, здравый смысл уже ни к чему (с)
Ковыряясь в завалах подвала нашли трёхлитровую банку смородинового варенья.
Последняя банка варенья, изготовленного мамой.
Ему лет, наверное, десять.
Но оно вкусное и пахнет воспоминаниями.
Раньше я смородиновому варенью предпочитала вишнёвое, клубничное, яблочное.
Перечислять можно бесконечно.
Однако сейчас для меня нет ничего вкуснее варенья из этой банки.
Решила развесить свои рисунки коллажом на обоях.
По сравнению с теми, которые висят на стене уже лет шесть,
эти - просто белоснежные.
Бумага, не пожелтевшая от старости неприятно слепит глаза.
Но я не жалею.
Пройдёт несколько лет, и эти рисунки тоже приобретут тускловатый оттенок.
Вскоре я разошлась и сама не заметила, как стала писать маркером на обоях
какую-то поеботу, которая так или иначе связана с моей жизнью.
Цитаты, строки из стихов, обрывки предложений, отдельные слова.
Даже грустно стало, когда я поняла, что места осталось мало,
а написать хочется ещё кучу всего.
Всю жизнь не уместить на маленькой обоине.
Раньше этой проблемы не существовало.
Несколько лет назад я могла рассказать всю себя несколькими предложениями.
Сейчас, кажется, не хватит недели.
В этом, конечно, ничего плохого нет.
Только вот хочется найти одно-единственное предложение
в котором бы уместилось всё.
Последняя банка варенья, изготовленного мамой.
Ему лет, наверное, десять.
Но оно вкусное и пахнет воспоминаниями.
Раньше я смородиновому варенью предпочитала вишнёвое, клубничное, яблочное.
Перечислять можно бесконечно.
Однако сейчас для меня нет ничего вкуснее варенья из этой банки.
Решила развесить свои рисунки коллажом на обоях.
По сравнению с теми, которые висят на стене уже лет шесть,
эти - просто белоснежные.
Бумага, не пожелтевшая от старости неприятно слепит глаза.
Но я не жалею.
Пройдёт несколько лет, и эти рисунки тоже приобретут тускловатый оттенок.
Вскоре я разошлась и сама не заметила, как стала писать маркером на обоях
какую-то поеботу, которая так или иначе связана с моей жизнью.
Цитаты, строки из стихов, обрывки предложений, отдельные слова.
Даже грустно стало, когда я поняла, что места осталось мало,
а написать хочется ещё кучу всего.
Всю жизнь не уместить на маленькой обоине.
Раньше этой проблемы не существовало.
Несколько лет назад я могла рассказать всю себя несколькими предложениями.
Сейчас, кажется, не хватит недели.
В этом, конечно, ничего плохого нет.
Только вот хочется найти одно-единственное предложение
в котором бы уместилось всё.
пятница, 16 декабря 2011
Когда что-либо становится странным, здравый смысл уже ни к чему (с)
Нет, ну достало уже, правда.
Достало, что даже новые песни, прослушанные впервые лишь сегодня
даже они
напоминают прошлое.
Какие-то отдельные нотки.
Чей-то тембр голоса.
Достало, что я хочу спать и больше не могу курить.
Надоело постоянно терять людей.
Загибает при мысли о том, что
сны интереснее реальности и мне
постоянно хочется закрыть глаза
погрузиться в сон.
Достало, что люди могут в порывах чувств
посвятить стих, а потом съебаться.
Достало, что и я так могу.
Где моя походная сумка, которую я собирала в детстве
готовясь во взрослую жизнь?
Где эта ёбаная стабильность, нэ?
Полли хочет крекер.
Достало, что даже новые песни, прослушанные впервые лишь сегодня
даже они
напоминают прошлое.
Какие-то отдельные нотки.
Чей-то тембр голоса.
Достало, что я хочу спать и больше не могу курить.
Надоело постоянно терять людей.
Загибает при мысли о том, что
сны интереснее реальности и мне
постоянно хочется закрыть глаза
погрузиться в сон.
Достало, что люди могут в порывах чувств
посвятить стих, а потом съебаться.
Достало, что и я так могу.
Где моя походная сумка, которую я собирала в детстве
готовясь во взрослую жизнь?
Где эта ёбаная стабильность, нэ?
Полли хочет крекер.
вторник, 01 ноября 2011
Когда что-либо становится странным, здравый смысл уже ни к чему (с)
Я впервые за двадцать, блядь, лет поняла
что у меня есть брат.
Он и раньше у меня был, лол.
Да только вот...
Нас разделил этот грёбаный мир.
Ты там, а я здесь.
Я помню тот момент
к сожалению, скорее всего, последний
когда мы с тобой прятались в спальне от сестры
пили коньяк
Ты рассказывал мне о себе
А я...
Да что я-то.
Я тоже что-то пыталась рассказывать.
Это были самые священные
самые таинственные
и самые запретные часы моей жизни.
Помнишь, что ты сказал мне тогда?
Ты сказал
что если я вдруг соберусь ехать в твою страну
то только к тебе.
Не к тёте.
Не к сестре.
К тебе.
Помнишь?
Ты сказал мне, что я важна для тебя.
А знаешь что?
Ты, наверное, единственный человек
который смог заглянуть мне прямо в душу.
Сказать всю правду в мои глаза.
Улыбаясь.
И ты самый первый человек
которого за это
не хочется убить.
Что-то в тебе такое
заставило меня
чувствовать
себя.
Впервые после смерти матери.
Ты ведь тоже прожил это.
Но продолжаешь идти дальше.
И к тому же
показал мне
что и я так могу.
Ты помог мне идти с разорванными вьетнамками
через весь ночной город
с работы
домой.
Впервые я так сильно
и так отчаянно
торопилась домой.
Ты помог мне показать
что
двадцатилетие
это не похороны
а праздник.
Настоящий праздник.
С мишурой и друзьями.
Жаль, что тебя там
не было.
Но ты там был.
Верно?
В то время мне казалось
что у меня есть будущее.
Теперь же
я не знаю что и кто у меня есть.
В принципе, как и до тебя не знала, лол.
Но единственное, что я не успела тебе сказать
так это то
что внутри меня
дичайшая пустота.
до тебя
после тебя.
и возможно поэтому -
потому что я тебе не сказала...
ты не смог мне помочь.
Это нечестно -
подразнить и уехать.
Я бы хотела равняться на тебя.
Помнишь, я называла тебя "брательник"?
Помнишь, ты играл на гитаре "Калинов мост"?
Помнишь, как я лежала головой на твоих коленях,
в поле, где паслись лошади
и цвёл клевер.
Помнишь?
Помнишь?
Я никогда не верну этого.
что у меня есть брат.
Он и раньше у меня был, лол.
Да только вот...
Нас разделил этот грёбаный мир.
Ты там, а я здесь.
Я помню тот момент
к сожалению, скорее всего, последний
когда мы с тобой прятались в спальне от сестры
пили коньяк
Ты рассказывал мне о себе
А я...
Да что я-то.
Я тоже что-то пыталась рассказывать.
Это были самые священные
самые таинственные
и самые запретные часы моей жизни.
Помнишь, что ты сказал мне тогда?
Ты сказал
что если я вдруг соберусь ехать в твою страну
то только к тебе.
Не к тёте.
Не к сестре.
К тебе.
Помнишь?
Ты сказал мне, что я важна для тебя.
А знаешь что?
Ты, наверное, единственный человек
который смог заглянуть мне прямо в душу.
Сказать всю правду в мои глаза.
Улыбаясь.
И ты самый первый человек
которого за это
не хочется убить.
Что-то в тебе такое
заставило меня
чувствовать
себя.
Впервые после смерти матери.
Ты ведь тоже прожил это.
Но продолжаешь идти дальше.
И к тому же
показал мне
что и я так могу.
Ты помог мне идти с разорванными вьетнамками
через весь ночной город
с работы
домой.
Впервые я так сильно
и так отчаянно
торопилась домой.
Ты помог мне показать
что
двадцатилетие
это не похороны
а праздник.
Настоящий праздник.
С мишурой и друзьями.
Жаль, что тебя там
не было.
Но ты там был.
Верно?
В то время мне казалось
что у меня есть будущее.
Теперь же
я не знаю что и кто у меня есть.
В принципе, как и до тебя не знала, лол.
Но единственное, что я не успела тебе сказать
так это то
что внутри меня
дичайшая пустота.
до тебя
после тебя.
и возможно поэтому -
потому что я тебе не сказала...
ты не смог мне помочь.
Это нечестно -
подразнить и уехать.
Я бы хотела равняться на тебя.
Помнишь, я называла тебя "брательник"?
Помнишь, ты играл на гитаре "Калинов мост"?
Помнишь, как я лежала головой на твоих коленях,
в поле, где паслись лошади
и цвёл клевер.
Помнишь?
Помнишь?
Я никогда не верну этого.
Когда что-либо становится странным, здравый смысл уже ни к чему (с)
Говорят, что смех продлевает жизнь.
Говорят, что чувство юмора спасает от
неиллюзорной возможности
свихнуться, когда очень плохо.
Но.
Но что если смех - это нездоровая маска?
Смех, который я не могу контролировать
улыбка, которую я не могу контролировать.
Меня спрашивают "как ты?"
Вполне себе так участливо и заботливо так спрашивают.
А я улыбаюсь "у меня не очень, но не стоит переживать, правда"
Это как больное извинение.
Я как будто извиняюсь за то, что кому-то "пришлось" спросить меня о моих делах.
И поэтому улыбаюсь.
Будто и правда не стоит переживать.
И когда я совершаю очередной жесточайший фейл в своей жизни
я автоматически смеюсь.
Смеюсь, чтобы не расплакаться.
Наверное, это болезнь.
Мне настолько надоело смеяться и выдавливать из себя автоматические улыбки
кто бы знал.
Говорят, что смех продлевает жизнь.
А ещё говорят, что свои настоящие чувства
очень вредно сдерживать.
Я слышала, что когда грустно - нужно плакать.
Что когда злишься - нужно показывать клыки.
А когда весело - нужно смеяться от души.
Кажется, у меня всё перепуталось.
Я будто бы боюсь показывать свои настоящие чувства.
Боюсь, что мою грусть осудят.
А мою злость не так поймут.
И поэтому мне остаётся только смеяться.
Говорят, что чувство юмора спасает от
неиллюзорной возможности
свихнуться, когда очень плохо.
Но.
Но что если смех - это нездоровая маска?
Смех, который я не могу контролировать
улыбка, которую я не могу контролировать.
Меня спрашивают "как ты?"
Вполне себе так участливо и заботливо так спрашивают.
А я улыбаюсь "у меня не очень, но не стоит переживать, правда"
Это как больное извинение.
Я как будто извиняюсь за то, что кому-то "пришлось" спросить меня о моих делах.
И поэтому улыбаюсь.
Будто и правда не стоит переживать.
И когда я совершаю очередной жесточайший фейл в своей жизни
я автоматически смеюсь.
Смеюсь, чтобы не расплакаться.
Наверное, это болезнь.
Мне настолько надоело смеяться и выдавливать из себя автоматические улыбки
кто бы знал.
Говорят, что смех продлевает жизнь.
А ещё говорят, что свои настоящие чувства
очень вредно сдерживать.
Я слышала, что когда грустно - нужно плакать.
Что когда злишься - нужно показывать клыки.
А когда весело - нужно смеяться от души.
Кажется, у меня всё перепуталось.
Я будто бы боюсь показывать свои настоящие чувства.
Боюсь, что мою грусть осудят.
А мою злость не так поймут.
И поэтому мне остаётся только смеяться.
воскресенье, 30 октября 2011
Когда что-либо становится странным, здравый смысл уже ни к чему (с)
Мне слишком часто стали являться сны о том
как горит мой дом.
я стою посреди пламени и не хочу уходить.
мне слишком дорого это место.
хоть там и нет ничего ценного.
я пытаюсь потушить пламя.
и часто во сне
мне это удаётся.
но чаще всего
пожар каким-то образом
утихомиривается сам.
и тогда я просыпаюсь.
А недавно мне приснилось
что посреди этого пожара
я стою совсем маленькая.
мне лет семь где-то.
и мне кричат -
"ты что, не видишь, что дом горит?!
почему ты такая маленькая?!"
но как бы я ни хотела
я не могу вырасти.
я чувствую запах гари.
и я вижу обугленные доски.
и я просыпаюсь.
А недавно мне приснилось
что я сижу в шкафу
и прячусь от кого-то огромного.
который идёт на запах людей.
который жрёт людей.
а я просто прячусь.
и я слышу вопли, которые доносятся из города.
но тоже ничего не могу поделать.
я слишком маленькая.
слишком бессильная.
я
просто
прячусь
в шкафу.
И меня не трогает тот зверь.
даже будучи вплотную к двери моего шкафа.
он просто
не услышал
мой запах.
Мне надоело прятаться.
Я бы хотела выйти из этого шкафа.
Выйти навстречу этому зверю.
Я бы хотела сгореть в этом пожаре
вырасти
и построить новый дом.
Но я слишком маленькая.
как горит мой дом.
я стою посреди пламени и не хочу уходить.
мне слишком дорого это место.
хоть там и нет ничего ценного.
я пытаюсь потушить пламя.
и часто во сне
мне это удаётся.
но чаще всего
пожар каким-то образом
утихомиривается сам.
и тогда я просыпаюсь.
А недавно мне приснилось
что посреди этого пожара
я стою совсем маленькая.
мне лет семь где-то.
и мне кричат -
"ты что, не видишь, что дом горит?!
почему ты такая маленькая?!"
но как бы я ни хотела
я не могу вырасти.
я чувствую запах гари.
и я вижу обугленные доски.
и я просыпаюсь.
А недавно мне приснилось
что я сижу в шкафу
и прячусь от кого-то огромного.
который идёт на запах людей.
который жрёт людей.
а я просто прячусь.
и я слышу вопли, которые доносятся из города.
но тоже ничего не могу поделать.
я слишком маленькая.
слишком бессильная.
я
просто
прячусь
в шкафу.
И меня не трогает тот зверь.
даже будучи вплотную к двери моего шкафа.
он просто
не услышал
мой запах.
Мне надоело прятаться.
Я бы хотела выйти из этого шкафа.
Выйти навстречу этому зверю.
Я бы хотела сгореть в этом пожаре
вырасти
и построить новый дом.
Но я слишком маленькая.